Станция Комсомольская (книга, часть 4)



Материал из Энциклопедия нашего транспорта
Версия от 20:20, 1 мая 2015; Anakin (обсуждение | вклад)
(разн.) ← Предыдущая | Текущая версия (разн.) | Следующая → (разн.)
Перейти к навигации Перейти к поиску

Часть 3

Проходчики

Воскресенье. Семь утра.

Бригадира нет. В выходные он уже не приезжает на «Заречную». Жена Люба и дочка Ксана очень довольны — папа дома.

В тоннеле — звено Барсукова.

Николай Грабовец — бригадир комсомольско-молодёжной бригады, делегат XIX съезда ВЛКСМ

Проходческий комплекс, растянувшийся по тоннелю метров на пятьдесят, принимает своих хозяев. Звено редеет — каждый остаётся у своих агрегатов, к забою подойдут только двое.

Есиков вскарабкался по трапу к «пушке» (ёмкость, суженная книзу, из которой нагнетается бетон за опалубку). Её нужно проверить на герметичность, прежде чем «заряжать» бетоном.

Трое проходчиков подкатывают пустые вагонетки под бункер, из которого при движении щита посыплется песок.

Иван Попов готовится к распалубке — отрывать сегменты, под которыми бетон уже схватился.

Махалов и Буковский у пультов — сейчас заработают электромоторы, насосы, придут в движение домкраты.

Этот комплекс — марки ТЩБ-7 — уже четвёртый на Горьковском метрострое, в стране — всего лишь седьмой.

Он более современный, мощный и умный, чем были его собратья в первых двух тоннелях, соединивших станции «Ленинская» и «Чкаловская».

Потихоньку молодёжь его ругает: «Ползём медленнее черепахи — она бежит по сравнению с нами». «Зато за щитом, — возражает обычно бригадир Грабовец, — готовый тоннель, никаких забот». И чтобы защитить проходческий комплекс, который достался им новенький, ярко-жёлтый, прямо с завода, добавляет с ехидцей: «В чьих-то руках он очень капризный. Как же: насыщен электрооборудованием, гидравликой, на нём работать — инженером надо быть… Очень интеллигентный щит».

Его назначение: при каждом вдавливании в породу на шестьдесят сантиметров на столько же удлинить бетонный тоннель. Забот потом, действительно, никаких. Не надо затягивать болты, чтобы не рассыпались чугунные тюбинги; не надо чеканить швы, чтобы не просочилась вода, — сзади монолитная труба из бетона.

На обычных проходческих комплексах рубашка тоннеля собирается из тюбингов с помощью «механической руки». Здесь «рука» заменена установщиком опалубки, который монтирует из сегментов временное кольцо. В промежуток между ним и оболочкой щита закрытый как пробкой пресс-кольцом, под давлением нагнетается бетон. Затем двадцать пять щитовых домкратов давят на пресс-кольцо, бетон сжимается, а щит пока что упирается в неразработанную породу. По мере возрастания плотности бетона порода начинает поддаваться, сила домкратов как бы переключается вперёд, щит ползёт, упираясь в бетонную обделку тоннеля.

Это очень интересный момент.

Лампочки почти гаснут — так и чувствуешь огромное усилие щита, который отвоёвывает у земли очередные шестьдесят сантиметров.

Николай Махалов сидит в закуточке с левой стороны щита, за своим пультом, следит за манометром. Часто поворачивает голову назад — за спиной выползают блестящие штоки домкратов. Глаз едва улавливает их движение. Неожиданно стрелка манометра прыгнула — щит почти остановился.

— Серёга! Буковский! — кричит он наверх. — Замерь расстояние!

И сам замеряет шток.

Они быстро устанавливают, что верхние и нижние штоки вышли на разную длину. Перекос пресс-кольца. Видимо, в предыдущую смену бетон поступал за опалубку неравномерно, внизу его меньше.

Продвижка прервана, нужно ещё нагнетать бетон. Это самое нелюбимое занятие для проходчиков — «дозакачка». Фактически без пользы для дела повторяется полный рабочий цикл.

Барсуков срочно требует передать машинисту электровоза Володе Петрову, чтобы подвёз три вагонетки бетона. А потом Барсуков будет торопить — догонять потерянные минуты, набирать сантиметры проходки, исправлять чужую оплошность, да не чужая она — одна ведь бригада.

Валентин Владимирович Барсуков не молод. Он добродушно-спокойный, чуть-чуть флегматичный. Не спеша всё организует, порой и поссорится с кем-то, может и показать, чтобы не задавалась молодёжь: однажды, опершись руками о бетонные плиты, сделал «угол», или «пистолетик», — не каждый парень смог повторить.

— Я к вам наставником пришёл. Так что смекайте.

Сейчас, после дозакачки, стоя на верхней палубе с переносным пультом, он кричит Махалову:

— Ты что, за Буратино работаешь? Быстрее! Вперёд!

Махалов неопределённо кивает, играя рычажками и кнопками — при движении щита выполняются несколько операций одновременно. Про себя думает: «Я инженер. Я не могу быстрее. С одного вола двух шкур не дерут».

Николай Махалов

Тут нет оговорки — он действительно инженер. Работал в техотделе — в локомотивном депо Горький-Московский.

Его считали умницей, не хотели отпускать. Что вдруг надумал? Под землёй темно, сыро и страшно. Всякие там плывуны, грунтовые воды, обвалы.

Не испугали.

— Работают ведь люди.

— Подумай, ты инженер, ты железной дороге многим обязан, а станешь простым рабочим. Какая уж тут отдача…

Не убедили.

Так работают в тоннеле (на первом плане проходчик Виктор Головченко)

— Быть хорошим проходчиком — талант нужно иметь.

А потом сказали:

— Получай там квартиру, нельзя ведь вчетвером вечно в одной комнате жить. Строй свой метрополитен, поведёшь первый поезд — нас прокати.

Если в техотделе его считали умницей, то на откатке его встретили настороженно. Поправляет, наставляет, со стариками спорит. В перекур куда-то лезет, что-то высматривает.

— Закури, Махалов!

— Не курю — я спортсмен.

— Так передыши.

— У вас вроде дело — мне неловко сидеть.

Многим было непонятно, почему он пришёл в забой, сидел бы со своими бумагами.

А он от бумаг и ушёл. К незнакомым сложным механизмам — ему живого дела захотелось.

Работа — ой-ёй-ёй. Цементный раствор. Масло. Вода. Верхонок на пару смен хватает. Так пробетонируются — не сжать пальцы, а большим — и вовсе не пошевелить.

Вагонетки — одна за другой. У щита их тянут лебёдкой, а здесь — вручную. Вкатываешь в клеть, выкатываешь из клети. Туда — с породой, обратно — порожняк. Когда бетон — считай, по две тонны на себе таскаешь. Смех и шутки реже и реже. А Махалов — ничего, вроде как на смену только что пришёл.

Откатка — это первый этап к более сложной профессии, называемой «проходчик». Николай дотошно всё узнавал своими руками.

Из откатчиков перешёл на тоннельный электровоз. И вновь бумаги, на сей раз с неподдельным интересом изучал инструкции к ТЩБ-7, электрическую часть, гидравлику. Радовался, как ребёнок, находя в схемах оригинальные конструкторские решения.

Экзамен на машиниста щита они сдавали втроём: Махалов, Буковский, Кокарев.

Николай понимал, на что замахнулся. Отныне он ответственность за будущий метрополитен не мог разделить с товарищами по бригаде, даже со звеньевым — и Барсуков не имеет права на управление щитом. Он-то и будет ждать от Махалова чётких и правильных действий. Пойдёт ли щит прямо, или «задерётся», или свернёт в сторону? Сумеет ли машинист не допустить критических ситуаций? Не растеряется ли в сложной обстановке? Не заставит ли стоять весь огромный комплекс и обслуживающих его людей?

Николай Махалов уверенно повёл щит по заданному курсу. Он знал щит и тонкости проходки не только теоретически.

Николай после продвижки оставляет пульт и идёт туда, где трудно, где необходима помощь, не гнушаясь даже подталкивать вагонетки.

Как-то комсорг Артемьев сказал Грабовцу:

— Не государственный у нас с тобой подход: машинист щита — инженер.

— Согласен, — ответил бригадир. — Я слышал, что Павлова хотят на монтаж нового щита отправить. Потянет Махалов старшим машинистом?..

Николай выписывает журнал «Метрострой» и как-то принёс на смену тот номер, где напечатали про небывалый рекорд ленинградцев. Мировой рекорд. Скоростная проходка. За месяц — 1070 метров. «Круглый стол» с победителями.

— Коля, — спрашиваю, — ну и что? Ведь у них щит другой, и порода лёгкая. Вы на своём всегда будете иметь потолок: бетон должен застыть, чтобы можно было ехать вперёд.

— Да я не об этом. И рекорд — не самоцель. Мы можем в смену дать три, четыре метра, а потом восемь часов будут щит ремонтировать. Ленинградцы к рекорду тщательно готовились, провели две нитки путей, по минутам рассчитали каждую операцию и сказали, что это не предел. И Нестеренко в Горьком сначала усовершенствовал наш ТЩБ-7. Но я не про рекорд хотел ребятам рассказать…

У машиниста щита — особая ответственность

Он раскрыл журнал на последней странице.

— Вот, смотри — мы тогда ещё спорили: не отомрёт ли наша профессия?

Цитирую дословно: «Мы хотим автоматизировать проходку щита, чтобы на нём было несколько операторов. Вся работа разбита на несколько этапов… На проходке не должно быть маркшейдера и водителя щита. Будет стоять ЭВМ. Нужно механизировать подачу и установку колец. Этой операцией должен руководить один человек, стоящий у пульта. Следует автоматизировать выдачу породы, погрузку её.

В дальнейшем, после первого этапа, с помощью ЭВМ автоматизируется система откатки. Не будет машинистов электровоза, стрелочников. Это, конечно, программа не такого близкого будущего.

Наша общая задача — свести труд на проходке тоннелей к операторскому…»

Честно говоря — я не раз бывал в тоннеле — не могу представить себе такой забой. Без единого человека — оператор где-то в стороне. Без света. А зачем он? В полной тьме — не потому, что в аварийном порядке отключили электричество, оно не нужно — вгрызается щит в породу, течёт песок в вагонетки, ставятся тюбинговые кольца, а ты тут со своим фонариком лишний.

Представили всё это барсуковцы, сомневаться в прогрессе не стали, спросили: а куда же они? Артемьев успокоил:

— На железной дороге и в метро давно автомашинисты, а человека не заменили, машина, какая бы умная ни была, останется машиной, а у человека есть разум, это особенно важно в трудной ситуации. И не надо огорчаться — всё равно мы будем нужны…

После разговора о будущем Метростроя я достал со своей книжной полки сборник стихов и писем Сергея Чекмарёва.

Николай недавно с огорчением рассказывал:

— Чекмарёв у меня уже много лет. Понравились его высказывания. Вижу: в магазине на проспекте Ленина листает страницы этой книги девчонка. «Возьмите, — советую, — очень хорошая книга». Не взяла. Ей что-то для души нужно было. Чекмарёв, значит, уже не для души…

Перелистываю сборник, пытаюсь смотреть на него глазами Николая. Он так же мог иронически сказать о себе: «Разве я не найду работу где-нибудь в тресте скрипеть пером». Или признаться: «Лучше трудно, чем нудно — так я считаю».

Не одно поколение удивлялось — и Николай тоже: Чекмарёв жил и писал столько лет назад, а кажется нашим современником.

Почему? Как он сумел?

Стоит ли удивляться, что Николай не один раз перечитал стихи и письма Сергея Чекмарёва — парнишки, написавшего всё это ещё до войны, сумевшего опередить своё время.

Слово «опережение» я услышал в тоннеле от Махалова. Не буду вдаваться в технические подробности, скажу лишь о сути манёвра.

Щит переехал на шестьдесят сантиметров. Проходчики с помощью домкратов подтянули отставшую часть комплекса, где находятся тельфер, реверсивные баки, барабан с контактным проводом и многое другое. Щит не может сразу тащить за собой всё это хозяйство — у него просто не хватит мощности.

«При новой продвижке, — подсказывали Николаю чутьё и опыт, — будет перекос пресс-кольца». Он сделал опережение, то есть заранее, до сжатия бетона и вдавливания в породу, наклонил пресс-кольцо в противоположную сторону. Манёвр удался.

Переход на Метрострой, изучение проходческого комплекса, желание ещё раз окончить институт — по специальности «мосты и тоннели», — это и есть опережение. Не ждать, пока жизнь подтолкнёт, подскажет; наоборот, предчувствуя, что завтра осточертеет сидеть за бумагами или не хватит опыта, сегодня думать: каким я нужен будущей жизни, и становиться таким.

…Сзади зачастили насосы: «Ты-ты-ты…» Тоже торопят. Николай уверен, что и Толик, и Серёга, и Володя Петров, короче говоря, всё звено не хочет отстать из-за непредвиденной задержки. И всё равно постоянно смотрит на манометры, не позволяет стрелкам перейти за предел дозволенного.

«Ты-ты-ты…»

— Ты слышишь меня?! — Барсуков сполз в песок, на несущую площадку, к челюстям погрузмашины, заглядывает на пульт.

Николай на миг оторвал левую руку от кнопок, тумблеров, переключателей — показал три пальца: столько минут ему требуется до конца продвижки. Отлично идёт щит!

Воскресенье, три часа дня.

— Добрый день, Валентин Владимирович, — проходчики из звена Семакова задерживаются на маленькой площадке, где деревянная лестница в котлован делает поворот, чтобы пропустить Барсукова.

Они понимающе переглядываются: тяжело, мол, ему.

Замечает ли Барсуков и обижается или раззадорить хочет ребят из самого молодого по возрасту звена в бригаде, — но он небрежно бросает:

— Утёр я вам нос, комсомольцы.

Шагает дальше, даже не дотрагиваясь до перил. Через несколько ступенек останавливается и назидательно произносит:

— У меня был бы сменный рекорд, когда б не чью-то отказную работу дублировал. Так только в космосе делается, чтоб, значит, в любом случае на землю возвернуться.

И уже через плечо доканчивает:

— Семакову скажите: щит хорошо идёт.

Алексей Семаков понимает Валентина Владимировича: обидно, что пришлось навёрстывать. Однако Барсуков, как во времена дуэлей, бросил перчатку. Вызов нужно принимать…

Барсуков очень уважительно и ревниво относится к молодёжи, не все об этом догадываются, не знают, что он с удовольствием на старости лет возглавил бы комсомольско-молодёжное звено, но бригадир е позволит. Семаков, кстати, недопонимает дружеских контактов бригадира с Барсуковым и прохладного, как он думает, отношения к своему звену — редко к ним заглядывает бригадир.

Красное знамя Горьковского горкома комсомола и газеты «Ленинская смена» Вручено бригаде Николая Грабовца

Эх, Лёша, Лёша… Не знает ещё Алексей, что нарочно так делает Николай Грабовец: пусть сами решают.

В бригаде, в общем-то дружной, давно установился дух соперничества между звеньями. Впервые на метр за смену с триумфом врезалось в неподатливый грунт звено Филатова. Как давно это было и как смешно сегодня: план-то метр двадцать.

Семаков, Исаков, Огнев, Амельченко, шагая по шпалам, колдуют: как быть, что делать?

— Неужели уступим?

— У нас преимущество, — говорит Семаков, — молодость. Мы умеем быстро перестраиваться и настраиваться, без раскачки брать темп.

Исаков соглашается:

— Где молодость — там и азарт.

С самого начала смены всё у них ладится, настроение — боевое, желание — от души потрудиться, чёткая согласованность их действий, непривычные для нас, никогда не виданные механизмы.

В центре транспортного моста — этой палубы проходческого комплекса, повисшей посреди тоннеля, — движется лента транспортёра, которая весело тащит песок из забоя к вагонеткам. Песок на ленте уложен равномерно — для машиниста это высший класс.

Палуба подрагивает. Где-то рядом бухают насосы.

По транспортному мосту катится вперёд перестановщик опалубки, подняв к своду трезубец из блестящих металлических стержней. Мало того, что сам перестановщик шире палубы, ещё и вознёсшийся трезубец держит огромную тяжеленную подкову, уходящую справа и слева под транспортный мост. Что-то кричит машинист.

Никуда не деться — прыгай вниз. И там не до нас.

По левому пути движется вагонетка, а правый весь занят порожняком.

Говорить невозможно — всё равно никто тебя не услышит.

В готовом тоннеле откуда-то издали нарастает гул — приближается лавина. Звуку некуда деться, он мечется в этой округлости — мимо проносится электровоз.

Кажется, спокойно.

И вдруг — резкий звонок. Это зуммер. Щит ушёл вперёд, а телефон отстал. Наверное, вызывают Семакова.

Никак человек посторонний не найдёт здесь спокойного места.

А каждый из проходчиков прекрасно знает, что ему делать. Никто не командует, никто не даёт никаких указаний. Если один не успевает, отстал — ему тут же приходит на помощь другой. Те, кто выполнил свою операцию, переходят на новую.

Машинист щита Исаков закончил продвижку — идёт к нагнетальщикам.

Звеньевой Семаков тоже там — сейчас нагнетается бетон за опалубку. Кстати, с этой операции и начинал Алексей в бригаде Грабовца.

Алексей Семаков

Тельфер подаёт вагонетки с бетоном на «второй этаж», лопатами бетон загоняют в ёмкость, суженную книзу и соединённую с бетоноводом — он тянется через весь комплекс в начало щита. Это и есть «пушка».

Одновременно с проходкой тоннелей сооружаются станции

У «пушки» работа не из лёгких, да, впрочем, в тоннеле нет лёгкого дела.

Здесь горячо, воздух шумит так, что понять друг друга можно, только считывая слова с губ.

Алексей Семаков быстро научился гнать сжатым воздухом бетон за опалубку, чувствовать, как он идёт, «слышать» его, не допускать пробок в бетоноводе.

Но не поэтому заметил его бригадир чуть ли не с первой встречи со звеном. Алексей брался за любую работу, не получается — не отступит. Плохое настроение оставит дома, в спорных ситуациях — не выходит из себя. Профессию проходчика уважительно называет мужественной.

— У нас нельзя разглагольствовать, — уверен он. — Раз нужно — так делать! А будем рассуждать — аварию устроим.

Он несколько раз заменял звеньевого, а потом Грабовец и поставил его звеньевым — подготовлен к этому своей жизнью. Окончив индустриально-педагогический техникум, работал мастером на строительстве жилых домов в Автозаводском районе.

В тоннель на экскурсию его привёл брат жены — шофёр. Они тогда не дошли до щита, так и осталась бы нераскрытой тайна: что там, впереди?

Эта тайна волновала многих горьковчан. Как-то я встретил в котловане парня с альбомом. Первый художник на Метрострое. Я спросил, почему под землю потянуло.

— Любопытство. Ходил, как и все, мимо зелёного забора с буквой «М». Обычная стройка вверх рвётся, издали видна. А эта — вглубь. Дай, думаю, посмотрю, что внутри. Сначала любопытство. А потом… Я ведь художник. Меня поразила неестественность ситуации. Перевёрнутость. «Пейзаж» оказался под домами. Во всём контраст. Дерево и бетон. Горизонтали и вертикали. Свет и тень. Центр города и тоннель…

Высотное здание на его литографии подсвечено прожекторами; оно привычное, лишь фон для чёрных бункеров горного комплекса — избушек на курьих ножках.

Щит — эпицентр стройки. Он показан в действии: пробивается сквозь породу. Все вспомогательные механизмы отсечены: сейчас важны только домкраты, транспортёр и пульт с машинистом.

Часами художник наблюдал, как убирается порода, как удлиняется тоннель. Всматривался в лица проходчиков: суровость, мужественность и… улыбка. Ему казалось, что проходчики похожи на сапёров — ошибаться нельзя. Он чувствовал, как давит порода, заставляет пригнуться. Поэтому искал тех, кто всегда держался прямо.

Любопытство свело на Метрострое двух разных людей: художника и строителя. Что там, за забором с буквой «М»? Что там, впереди?

Семакова заинтересовала техника:

— Никак не мог догадаться, как же движется щит? Почему получается бетонный тоннель? Пришёл на Метрострой, попросился под землю, в другое место идти не хотел.

Звено Семакова работает слаженно, азартно, когда тяжело — развеселит всех горьковчанин Исаков.

Сбойка произошла досрочно. Первое интервью у победителей

Каждому звену в бригаде удаётся лучше всего одна какая-то операция: монтаж кольца, нагнетание бетона, подвижка щита… Преимущество самых молодых — семаковцев — в том, что они всё делают вместе, и поэтому им удаются все операции. Да так, что и аварий по вине ребят не было.

В одном из разговоров со мной Алексей произнёс слово «педагогика». Я тут же назвал несколько фамилий:

— Макаренко? Сухомлинский? Шаталов?

Он ответил:

— Ушинский… Ты забыл его назвать. Но это не совсем то. Не просто педагогика, а рабочая педагогика. Представь, что вышли на смену пятнадцать человек. Каждый настроен выполнить личную долю работы. Знает своё место у механизмов. Всё идёт слаженно, но скучно, до того момента, пока один из пятнадцати не столкнётся с непредвиденным. Он выключает механизм — не его дело. Выпало одно звено — рвётся вся цепочка.

— Возможно, — говорю я, — есть люди — аналоги. Аналог может быть эрудитом и дураком, эмоциональным и аскетичным, даже талантливым. Но он подобен другим. Он, конечно, выключит механизм. А те, кто рядом?

— Это и есть рабочая педагогика в действии. Мне страшновато было, когда принял звено. Все хорошие, похожие друг на друга, изюминку не сразу в каждом нашёл. Человеку свойственно стремление быть личностью, быть непохожим. Рабочий педагог выделяет эту непохожесть, способности и талант и развивает их. Из пятнадцати непохожих создаётся творчески работающий коллектив.

Сам Алексей любит работать красиво, виртуозно…

Проходчики сбрасывают с передней площадки породу. В руках — выносной пульт с шестью кнопками. А впереди, чуть ниже, — два манипулятора. Как правило, работают одним. Алексей — ещё и с Барсуковым спорил — двумя.

Манипуляторы в сложном ритме раскрываются, захватывают песок, подтягивают его, сбрасывают вниз; но движения усложняются — манипуляторы ходят влево, вправо. Семаков дирижирует, нажимая кнопки. И улыбается, довольный.

…Воскресная смена явно удавалась.

Семаков звонит наверх — мастеру:

— Федосеич, надо заказать две машины бетону. Придёт Филатов — с ходу начнёт закачку.

Воскресенье, 23.00.

Всего час до конца выходного для многих дня. Но время до семи утра звено Филатова так и будет считать воскресным.

Филатовцы принимают щит рвущимся в бой — с поднятым флагом.

Ни «дозакачка», ни «забуренные», то есть сошедшие с рельсов вагонетки, ни всякие там мелкие неудачи не помешали двум звеньям отлично сработать.

Саша Филатов вряд ли мог точно сказать, когда в голову пришла шальная мысль: не очень давно, в этом же тоннеле, тёмном, залитом водой, они втроём мечтали удивить весь Метрострой. Не сегодня ли пробил час?

Барсуков и Семаков доказали, что у бригады есть самолюбие. Ему, Филатову, предстоит закончить сутки не хуже всех, а может быть, и лучше. Ночная смена она и есть ночная, но считается так: давай больше продвижек, чем днём. Надо!

Откатчикам Саша говорит, чтобы в бункере породу не держали, машинисту электровоза — чтобы «не забурил» вагон, «пушкарям» — чтобы пробок в бетоноводе не было.

Задор у филатовцев — всегда. Дать проходки меньше они просто не могли.

Филатов распоряжается, чтобы распалубку начинали, не дожидаясь, пока щит закончит продвижку, и бежит к телефону звонить на бетонный завод. Что толку, если ребята разработаются, а завод подведёт. Да какой это завод — заводик, прямо посреди проспекта Ленина, за заборчиком, трудится на четыре тоннеля, порой полсмены из-за него простаиваешь.

— Валя, — просит он оператора, — ты нм подбрось хорошего, эластичного бетона. Грамвасса есть? Цемент? Щебёнка? Вот и отлично. Мы на тебя надеемся.

Уложены первые звенья рельсовых путей для подземных экспрессов

А в тоннеле в это время разгорается конфликт.

Перестановщик опалубки держит на тросах нижнюю секцию и собирается переезжать по транспортному мосту в начало щита. Операция не простая, потому что машинист не может сквозь палубу видеть, что происходит внизу, тут необходимо чутьё и точное выполнение команд: «Майна!», «Вира!», «Левее!», «Правее!»

— Подожди минуту, — просит слесарь машиниста. Ему нужно прикрепить к своду тоннеля рамку для маркшейдеров — за день щит ушёл далеко от прежних «пристрелов».

— Кончай, нашёл время! — ругаются снизу ребята, им не хочется терять даже минуту.

Слесарь влезает на агрегат, укрепляет рамку.

— А теперь — поехали!

Глубокой ночью в тоннеле — традиционный ритуал. На перестановщике опалубки, на верстаке и сварочных аппаратах — в этом «врачебном кабинете» проходческого комплекса — расстилаются газеты и нехитрая закуска из «тормозков» (Махалов иронизировал: «Почему „тормозок“? Долго сообразить не мог. Потом понял — он же работу тормозит»).

За короткие минуты ночного ужина о чём только не переговорят. Наверное, эти разговоры ведутся для того, чтобы подавить вот-вот готовые вырваться вопросы: а вдруг что откажет? Вдруг подведёт гидравлика? «Полетит» пресс-кольцо? Станет бетонный завод? Они очень не хотели, чтобы что-то помешало и сбило набранный темп.

Когда забарахлил золотник — не включились сразу домкраты перестановщика опалубки, конечно же, предложили снять один самосвал, возивший породу, и послать его за старшим машинистом Павловым.

Правда, когда вторично включили домкраты, всё обошлось, и самосвал продолжал увозить песок на деповскую — для метро — стройплощадку.

В пылу охватившего их азарта, желания выложиться они забыли, что воскресенье.

— Где Грабовец? Позовите Колю!

Грабовца не было, вопрос решают сами — имеет же бригадир право на заслуженный отдых в выходной день.

И самое интересное — они не думали ни о каких рекордах. Даже не вспомнили, как несколько месяцев назад, в полосе неудач, ревниво следили за метрами и сантиметрами Булиха, пытались догнать, но тогда не получилось. Удивляли простоями, «взрывами», когда рвалась оболочка щита.

Щит продвигается вперёд. Кокарев ведёт его точно по курсу. Даже посмеяться успевает, чтобы ребята забыли про усталость.

Витя Головченко вычерпал сорок вёдер воды из лотка — её пресс-кольцо выжало из бетона. Витя — трудяга, ни от какой работы никогда не отказывается.

И «пушкарь» Емелин, и откатчик Лобанов… каждый хорошо работает.

И хотя все устали, руки не поднимаются, знают, что так и будет до конца смены, иначе уважать себя перестанут.

Они потом пойдут ранним морозным утром по Заречью, по проспекту Ленина. Ещё фонари не погасли, но уже проспект ожил, уже понедельник, новая неделя. И так же, как коммуна Виктора Сорокина после аврала в далёкие тридцатые годы, они будут чувствовать себя самыми необходимыми людьми на земле.

А разве не так?

…Щит весь в бетоне: и пресс-кольцо, и транспортный мост. Но он смело идёт вперёд с гордо поднятым флагом.

В семь утра приходят бригадир Грабовец и комсорг Артемьев. Спокойно так подсчитывают: рекорд. За сутки — семь метров. Никто на Горьковском Метрострое такого не делал.

— Удача! — говорит Николай. Но тут же поправляется: — Работа!

Артемьев высказывается немного высокопарно:

— Это шаг вперёд, к совершенству в нашей работе.

Александр Артемьев

Он мог бы сказать иначе, непосредственнее, примерно так, как бригадир, но ничего в голову не пришло — только эти правильные слова.

Николай Грабовец, должно быть, воспринял рекорд как подарок бригады своему бригадиру. За тревожные дни и бессонные ночи; за сознательный риск, который считали торопливостью; за дальновидность, казавшуюся опрометчивостью; за доверие к ребятам, похожее на слабость; за то, конечно, что не искал, где легче, а выбирал таящий неожиданности путь.

Со стороны похоже было, что Грабовец запутался в противоречиях и бросается в крайности. Только потому так казалось, что недопонимали его характер и поставленные себе самому цели. Да ведь надо и учесть недостаток опыта, который бессознательно покрывался тем, ставропольским: «Всё умею».

Но бригаде бы грозила большая беда, если бы Николай стал поощрять в товарищах залихватское «Всё можем». Или, наоборот, стал бы поддерживать девиз осторожных и робких: «Как бы чего не вышло».

Николай был капитаном.

Он вёл свой проходческий комплекс вперёд, и он миновал все опасности, потому что члены бригады постоянно, ежедневно, ежечасно учились преодолевать встречающиеся трудности.

Комсорг и бригадир здесь, на перегоне «Заречная»«Двигатель Революции», специально не готовили рекорд, но делали всё, чтобы произошёл такой взлёт человеческих устремлений. Рекорд, конечно, не самоцель. Можно прожить и так, выполняя ежедневно план, но человек не может не раздвигать границы будничного, привычного, а раздвигая, зовёт за собой многих и многих других.

…Горьковчане, ставшие строителями метрополитена, круто изменяли свою судьбу. Оставляли знакомую работу, друзей и товарищей. Ломались привычки, непостижимой казалась техника, грозно нависала над головой толща земли. У одних ломка устоявшегося происходила сложно, у других проще, но избежать её никто не смог. В том числе и Александр Артемьев.

Он и не подозревал, чем станет для него метро, когда группа делегатов XVIII съезда комсомола перед тем, как сесть в московский поезд, вышла на трассу будущего метрополитена.

Они рыли траншею, в которую перенесут потом кабели или водопроводные трубы, мешающие тоннелям и станциям. И из них только один, Артемьев, будет спускаться под землю. Тогда Саша об этом и не догадывался, ему хотелось скорее в Москву, во Дворец съездов, где соберутся бамовцы, космонавты, известные на всю страну целинники и шахтёры, лётчики-испытатели и ткачихи, комсорги ударных строек, свои, хорошие ребята.

Для каждого поколения, словно девиз, звучат короткие, красивые слова: Комсомольск-на-Амуре, Магнитогорск, Метрострой, Ростсельмаш, Целина, Братск, Абакан—Тайшет, БАМ…

К своему БАМу Саша начал идти ещё с малой — детской железной дороги. Как-никак, а научился водить тепловоз. В железнодорожном техникуме БАМ стал называться иначе — Гриада. Такое название придумал лично сам командир строительному отряду — под влиянием фантастических романов: где-то должна быть красивая планета с таким именем.

БАМ настоящий, прогремевший на всю страну, он… пропустил. Хотели ехать, собирались, да победило желание вновь водить электропоезда на большой — настоящей железной дороге.

К великому огорчению, после техникума его приняли в депо слесарем. но через месяц мастера и бригадиры взмолились: «Да уберите его ради бога — пусть ездит».

Напротив Комсомольской проходной Горьковского автозавода началось строительство станции «Комсомольская»

И стал ездить — помощником машиниста.

Локомотивный, словно игрушечный светофор перед глазами — красный, жёлтый, зелёный. Рукоятка бдительности — не нажмёшь, когда писк, в течение семи секунд, тут же сработает автостоп. Строится Пушкино — да ведь это уже один город Дзержинск! Вдруг заметит, как буйствует в керженских лесах весна — вот здорово-то!

— Сядешь за правое крыло, — говорит ему старшой, — командовать будешь.

Машинистом электропоезда он не успел стать: перешёл на строительство метрополитена. Он увидел на Метрострое свой БАМ, который так долго искал.

Многочасовые дистанции пути — от Горького до Уреня или Вязников сменились минутным участком щит — горный комплекс, 25 тысяч лошадиных сил — одноглазым тоннельным электровозиком.

Будучи машинистом в бригаде Нестеренко, Саша сразу же обратил внимание: сколько сил тратят откатчики на «путях отправления», толкая вагонетки с бетоном или с породой. Свой состав он назвал «вертушкой» — крутится между забоем и порталом тоннеля. Но вот здесь, в котловане, происходит ручная «разборка» вагонов — в это время электровоз отстаивается в тупике. Саша составил такие маршруты, что физический труд почти исключался.

Артемьев стал асом в своей смене — другие машинисты тоже последовали его примеру.

Комсорг бригады Грабовца Александр Артемьев хорошо знал ребят.

Он мне напоминал не раз:

— Бригадир — депутат горсовета, поступает в институт. Буковского и Головченко представили к награждению знаком ЦК ВЛКСМ. Махалов у нас отвечает за спортсектор…

Я узнал, как с помощью Артемьева один проходчик, в силу семейных обстоятельств, вне очереди получил квартиру, как бригада взяла шефство над школьным классом.

…Маркшейдер измеряет тоннель метрами; мастер и бригадир добавляют к метрам и затраченное время. Комсорг считает и метры, и часы, и всматривается в душу человека.

Он, комсорг, искренне рад, что бригада обогнала своих именитых соперников, показала, что она действительно бригада, с ней не шути, разговаривай на равных. И он, комсорг, имеет право сказать где угодно: «Мы дали рекорд!»

Рекорд случился без Артемьева, трое суток щит проходил по шесть с половиной метров и больше, ещё немного, ещё чуть-чуть бы… И это «чуть-чуть» выпало на выходной, и уж проходчик Артемьев не похвалится: «Мы дали рекорд».

— Спасибо, комсорг, — просто сказал Николай Грабовец в тоннеле. — Не зря мы с тобой…

Не докончил, улыбнулся открыто, по-детски:

— Хорошая у нас бригада.

— Да, — согласился комсорг. — Теперь уж никто в нас сомневаться не будет. Даже своих пессимистов переубедили.

Метростроевец Саша Артемьев как-то сказал мне:

— Лет через двадцать поеду на метро, и вдруг вспомнится — я ведь его строил!

Не в этом ли счастье?

***

Мы спустились с вами в первый тоннель Горьковского метрополитена, когда вход в него служил и выходом. А сегодня от станции «Чкаловской» до «Северной» можно пройти, не поднимаясь на поверхность.

Трудно догадаться, что в начале проспекта Ленина был огромный котлован. Меняется всё каждый день. Проспект сбрасывает с себя заборы, выпрямляет трамвайные пути, подправляет газоны. Под землёй у Комсомольской площади — красивая величественная станция «Ленинская». Если на ней — чёрный мрамор и красный гранит, то на соседней «Заречной» — голубая, бегущая по стенам волна из металла и круглые колонны.

На первых проходческих комплексах было мало горьковчан. Начинали проходку «ташкентцы» и «ставропольцы», но чем ближе к «Комсомольской», тем больше горьковских ребят осваивали профессии проходчика, «пушкаря», машиниста щита, доказывая, что не надо многих месяцев, тем более лет, чтобы научиться прокладывать тоннели под улицами своего родного города. И теперь, в сложный момент для строительства, когда проходческие работы на первой очереди закончились, а на второй — ещё не начались, появляются на Свердловским, Куйбышевском метростроях или на БСК «горьковчане».

— Метрополитен строят не только проходчики, — сказал как-то мне начальник Горьковского метростроя, но тут же выделил их особо: — Под землёй — значит, они идут на смену, сознавая, что на рабочем месте состояние повышенной опасности. Про Горький можно сказать не только «под землёй», но и «под водой». Мы осушаем забой — остаётся вероятность затопления. У проходчика должны быть крепкая нервная система и крепкое здоровье. Опыт — неотъемлемое качество. Это гарантия, что ничего не случится, а если случится — быстро и грамотно будет принято решение… Проходчиков я бы сравнил с моряками — также имеют дело со стихией.

В своих журналистских блокнотах я насчитал более восьмидесяти фамилий — это изыскатели, проектировщики, архитекторы, метростроители. С одними — короткие встречи, с другими — долгие беседы. С третьими… Я подружился с Николаем Грабовцом, когда он только начинал бригадирствовать, и был рад взять у него интервью перед отъездом в Москву, на XIX съезд ВЛКСМ, делегатом которого его избрал комсомол области.

— С тоннелями, с метро ты как — на всю жизнь? Или временно? — спросил я Николая.

— До тоннелей я мог работать где угодно. Сейчас не представляю себя без этой работы… Мне нравятся щиты. Здесь я в своей стихии. Если всего этого не чувствовать, то трудно. Правда, тоннель — это для пассажиров. Мы работаем в забое, впереди — порода, неизвестность.

— У тебя есть любимый афоризм?

— Как-то прочитал: первопроходцам намного проще. Посмотрите, какая давка на проторенных дорогах.

— Трудно ли принимать решение?

— Решение — это груз, который придётся нести. Ну а как относятся к людям, которые выбирают груз полегче?..

Я радовался за Виктора Попова, когда его наградили орденом Трудовой Славы. Огорчился, когда узнал, что наставник молодёжи Леонид Павлович Усачёв ушёл на пенсию.

А сколько можно ещё вспомнить про комсомольско-молодёжные бригады?

Один только бригадир Владимир Нестеренко достоин стать героем целой книги. В трудный момент для станции «Московская» он оставил свою бригаду, налаженную работу и начал всё сначала — в отстающем коллективе на самой большой станции метрополитена. На Метрострое были нелёгкие времена, когда уже не стихия вмешивалась, а приходилось расплачиваться за просчёты, допущенные ранее, или за текущие ошибки.

И в этих обидных для рабочего человека ситуациях метростроевцы искали выход. И находили его.

К сожалению, не будет станции «Комсомольская» такой, какой её задумал Владимир Дмитриев. Пока строители его не поддержали.

— Такая станция возможна, — говорит Дмитриев, — это моя мечта. Сегодня за неё не берутся, но завтра, на другой линии… Однажды хотел сразить архитекторов вопросом о цвете буквы «М»:

В Москве она — красная, в Ленинграде — синяя, киевская — зелёная, в Тбилиси…

Не дали продолжить, улыбнулись:

— Мы думали о цвете неоновых ламп. Предполагается малиновый — нигде нет такого.

На первом пусковом участке будет всего шесть станций, он закончится «Пролетарской», куда в 1982 году вывела свой щит бригада Николая Грабовца.

Работы не прекращаются. «Комсомольская» — впереди. Придётся подождать несколько лет.

Молодые горьковчане решили, что должны сами построить свою комсомольскую станцию и проложить к ней тоннели. Её название — не только всем нам дорогое слово, не только одноимённая проходка, но и традиции первостроителей автозавода в Нижнем Новгороде, знаменитой коммуны Виктора Сорокина, переданные нам по эстафете поколений из далёких тридцатых годов.

Метро. Метр.

Измерение.

Сопоставляя эти разные по происхождению слова, я подумал, что не расстоянием измеряется труд тех, кто связал свою судьбу с метрополитеном. Здесь не просто тоннель, металл, бетон, гранит. За всем этим — сила духа комсомольский задор, мечта о своей комсомольской станции.

Девчонка-изыскатель скоро скажет: «Моя станция — стоит».

Молодой проектировщик солидно кивнёт: «Бегут поезда».

Возможно, табличка из нержавейки назовёт имя архитектора.

Проходчик почувствует себя здесь как дома.

А все вместе они подарят горьковчанам метрополитен — своё метро — и смогут сказать словами поэта: «Мы победили чудовищный возраст земли».

Это и есть комсомольское измерение.

Горьковский метрополитен

Хроника событий

1973

Октябрь:

  • Проектировщики московского института Метрогипротранс приступили к разработке проекта первой очереди метрополитена в городе Горьком. Девятикилометровая трасса пройдёт от Московского вокзала до Комсомольской проходной автозавода. Главный инженер проекта — В. А. Рыжов.

Декабрь:

  • На проспект Ленина и на площадь Революции пришли изыскатели. Предстоит пробурить около двухсот скважин, чтобы определить характер грунта, составить топографические планы, которые помогут выявить подземные коммуникации, подлежащие переносу. Работы ведёт Горьковский трест инженерно-строительных изысканий.

1974

Февраль:

Июль:

  • Трасса разведана. Трест инженерно-строительных изысканий отправил проектировщикам отчёт о проделанной работе.

1975

Февраль:

  • В Доме архитектора состоялся просмотр первых эскизов станций метрополитена, подготовленных горьковскими архитекторами. Возглавил работу по оформлениюстанций архитектор С. А. Тимофеев из Горьковгражданпроекта.

Ноябрь:

  • В 1975 году вступил в строй шестой в стране метрополитен — в Харькове.

1976

Ноябрь:

1977

Август:

  • Канавинские комсомольцы провели первый субботник в районе будущей станции «Ленинская».

Ноябрь:

  • Трамваи маршрутов № 11 и № 12, связывающие площадь Лядова и Московский вокзал с Соцгородом, пошли через Комсомольскую площадь. Участок в начале проспекта Ленина освобождён для метростроителей.

17 Декабря:

  • Строительство Горьковского метрополитена началось: бригада копровщиков В. П. Бибко из тоннельного отряда № 20 забила первую сваю в основание станции «Ленинская».
  • Горьковский комсомол объявил шефство над строительством метро.

1978

Январь:

  • Состоялось первое комсомольское собрание метростроевцев. В начале января на учёте состояло 3 члена ВЛКСМ, к концу месяца — 11. На стройке работало около ста человек.

Август:

Сентябрь:

  • Первый проходческий щит отправился в подземное путешествие из котлована станции «Ленинская» к «Чкаловской». Ведёт проходку бригада В. Г. Булиха.

Декабрь:

  • Специалисты Горьковметропроекта начали разрабатывать технико-экономическое обоснование второй очереди метрополитена, которая свяжет Сормово с Московским вокзалом, площадью Горького, улицей Свердлова, площадью Свободы, улицами Ванеева и Бекетова. Главный инженер проекта — А. А. Сандаков.
  • В конце года начато строительство производственной базы Метростроя в Стригино.

1979

Январь:

  • Ведётся проходка подземного русла для речки Ржавки в районе станции «Заречная». Предполагается всю речку спрятать в бетонные трубы.

Май:

  • К станции «Ленинская» со стороны «Заречной» отправился щит, который ведёт бригада В. В. Нестеренко. Впервые в Горьком осваивается проходка методом «пресс-бетон». Градостроительный совет утвердил проект инженерного корпуса метрополитена на площади Революции и предложения по реконструкции самой площади, подготовленные группой молодых архитекторов Горьковметропроекта под руководством В. П. Дмитриева.
  • 700 метров отделяли щит № 1 от начала перегонного тоннеля, когда под улицей Октябрьской революции он попал в плывун. Щит временно остановлен.

Июнь:

  • При помощи передвижной опалубки, изготовленной на заводе «Красное Сормово», бригада Н. П. Лозбеня бетонирует свод станции «Ленинская».

Октябрь:

  • На площади Революции сносится старая застройка в связи с подготовкой к строительству самой большой станции первой очереди метрополитена — «Московской». В ноябре будут забиты первые сваи в основание станции.

Декабрь:

  • В последние дни года почти одновременно вышли к станции «Чкаловская» два первых щита. Пройдены два тоннеля, есть первая сбойка.

1980

Январь:

  • Редакция газеты «Горьковская правда» учредила переходящий приз «Скорость и красота», который будет вручаться лучшей бригаде на Метрострое.

Февраль:

  • Изыскатели пробурили первые скважины, чтобы взять образцы грунта в Нагорной части города.

Март:

  • Образован Горметрострой. Комсомольская организация Метростроя насчитывает 90 человек, а всего на строительстве занято более полутора тысяч человек.

Май:

  • Бригада В. В. Нестеренко, которой присвоено звание комсомольско-молодёжной, установила всесоюзный рекорд проходки — за месяц щит продвинулся на 122 метра. Началось сооружение инженерного корпуса — мозгового центра метрополитена — на площади Революции.

Июнь:

  • Проходчики бригады В. В. Нестеренко остановили свой щит. На 850-м метре встретилась преграда — бетонный фундамент путепровода на пересечении Комсомольского шоссе с проспектом Ленина.

Июль:

Август:

  • В районе станции «Комсомольская» переносятся трамвайные пути. Всего предстоит убрать из зоны строительства более двух километров трамвайных линий.

Ноябрь:

  • Третья сбойка в Горьком — опять в бригаде В. Г. Булиха. Под заречной частью города проложено около 5000 метров тоннелей.

1981

Январь:

  • В комсомольско-молодёжном забое на проходческом комплексе ТШБ-7 установлен новый рекорд Горьковского метростроя. Бригада Н. Н. Грабовца за сутки прошла семь метров.
  • Строительство метрополитена становится поистине комсомольской стройкой: уже шесть бригад носят звание комсомольско-молодёжных. Эти бригады работают на проходке тоннелей, на сооружении станций «Заречная» и «Двигатель Революции», на ремонте проходческих комплексов.

Март:

  • В Минске, как и в Горьком, проложено более пяти километров тоннелей. Метростроевцы этих двух городов соревнуются между собой.
  • Над проспектом Ленина звучат комсомольские песни. Цветами и красными транспарантами встречают на станции «Двигатель Революции» комсомольско-молодёжную бригаду Н. Н. Грабовца — 730-метровый тоннель пройден досрочно. На митинге бригаде вручается Красное знамя Горьковского горкома ВЛКСМ и молодёжной газеты «Ленинская смена» как победителю соревнования между комсомольско-молодёжными коллективами Метростроя. Перед сбойкой Н. Н. Грабовец был принят в члены КПСС.

Май:

  • На станции «Ленинская» бригада отделочников Ю. К. Саничева из треста Союзметроспецстрой начала отделку путевых стен чёрным агурским мрамором с Украины. Посадочная платформа будет покрыта карельским гранитом.

Июль:

  • Бригадир комсомольско-молодёжной бригады проходчиков коммунист В. В. Нестеренко перешёл на отстающий участок. Он возглавил комплексную бригаду на сооружении самой сложной и большой станции первой очереди метрополитена — «Московской».

Октябрь:

  • Уложено первое 25-метровое звено рельсовых путей в левом тоннеле между станциями «Ленинская» и «Заречная». Выполнили эту работу путейцы бригады С. Н. Митина.

1982

Январь:

  • Речка Ржавка на участке от проспекта Ленина до слияния с речкой Борзовкой ушла в бетонное русло. Над подземной рекой развернули работы метростроевцы.

Февраль:

  • Комсомольско-молодёжная бригада проходчиков Ю. Султангареева проложила левый тоннель между станциями «Пролетарская» и «Северная» и разворачивает свой щит, чтобы отправиться в обратный путь.

Май:

  • В Москве проходит XIX съезд ВЛКСМ. Среди горьковских делегатов — бригадир проходчиков Николай Грабовец.

Июль:

  • Началось сооружение станции «Комсомольская» — в её основание забиты первые сваи. Молодые горьковчане решили: «Комсомол города должен сам построить свою комсомольскую станцию!».

Сентябрь:

  • Бригада делегата XIX съезда комсомола Н. Н. Грабовца завершила проходку тоннеля к станции «Пролетарская». Бригаде уже второй раз вручается Красное знамя Горьковского горкома ВЛКСМ и редакции газеты «Ленинская смена».

1983

Февраль:

  • Отделочники пришли на «Пролетарскую» — это уже пятая станция пускового участка, которая одевается в гранит и мрамор.

Март:

  • На «Пролетарской» остановлен последний на Автозаводской линии щитовой комплекс. Дальнейшее сооружение тоннелей на первой очереди будет производиться открытым способом. Строительство Горьковского метрополитена продолжается.

Источник

  • Александр Васильевич ФЁДОРОВ, «Станция „Комсомольская“», Волго-Вятское книжное издательство, 1983